«Дракон знает, что надо делать», — достигла её сознания спокойная мысль Рамоты. «Ты могла хотя бы сказать мне!» — чуть не крикнула Лесса; она чувствовала себя обиженной. Ф'лар рассказывает ей сказки о легендарных королевах древности и их огромном потомстве — а в это время её Рамота откладывает первое яйцо!

Тут Лесса вспомнила замечание Ф'лара о песчаной площадке в Пещере Запечатления. Она вступила в огромный каменный зал и сквозь подошвы сандалий сразу же почувствовала жар. Люди, переминаясь с ноги на ногу, широким полукругом толпились в дальнем конце пещеры. Лесса испугалась, что она вообще ничего не увидит — шеренги рослых всадников отгораживали от неё Рамоту.

— Пропустите меня! — громко закричала она, колотя маленькими кулачками в широкие спины мужчин.

Всадники расступились, и Лесса добралась, наконец, до площадки рождений. Сердитая и взъерошенная, она даже не смотрела по сторонам. Горячий песок заставлял торопливо переступать, и Лессе казалось, что в такой важный момент она выглядит ужасно нелепо.

Внезапно, поражённая, Лесса забыла про горячий песок и остановилась, как вкопанная: Рамота — милая, чудесная Рамота — лежала на площадке, свернувшись золотистым кольцом вокруг блестящих яиц.

Она выглядела довольной и, одновременно, встревоженной. Её огромное крыло непрерывно двигалось, то открывая, то снова прикрывая яйца, так, что их было трудно сосчитать.

«Никто их не тронет, глупышка! Не беспокойся», — передала Лесса. Рамота послушно сложила крылья, шумный вздох, словно порыв ветра, пронёсся под сводами каменного зала. Однако её материнское беспокойство, по-видимому, требовало выхода: вытянув шею, она оглядывала пещеру и время от времени выбрасывала длинный, раздвоенный язык. Среди множества пёстрых лиц лежало одно — огромное, сияющее ярким золотом королевское Яйцо!

Кто-то от избытка чувств схватил Лессу за плечи, горячие губы прижались к её щеке и, не успела она коснуться земли, как опять попала в чьи-то объятия — как ей показалось, Маноры. Лессу поздравляли, подбрасывали на руках, обнимали, толкали — пока она, измученная этим гамом, суетой и горячим песком, не начала энергично пробираться вперёд, к Рамоте.

Наконец Лесса вырвалась из ликующей толпы. Она перебежала через площадку и, радостная, склонилась над яйцами. У неё перехватило дыхание — скорлупа яиц, казалось, была мягкой! Полные невидимой ещё жизни, они еле заметно пульсировали. Лесса могла поклясться, что в день Запечатления Рамоты скорлупа яиц была твёрдой. Ей хотелось коснуться их, убедиться, что глаза её не обманывают, но она не осмеливалась.

«Можешь потрогать», — снисходительно разрешила Рамота и ласково коснулась языком плеча девушки.

На ощупь яйцо действительно было мягким и, опасаясь его повредить, Лесса отдёрнула руку.

«От тепла они скоро затвердеют», — сообщила Рамота.

— Я так горжусь тобой, — полушёпотом выдохнула Лесса и, восхищённо вглядываясь в огромные, сияющие глаза своей подруги, добавила: — Ты самая замечательная из всех королев! Ты сможешь опять населить драконами пустые Вейры — я уверена!

Рамота царственно склонила голову, затем, изогнув гибкую шею, удовлетворённо оглядела свои сокровища. Вдруг она громко зашипела, приподнялась, захлопала крыльями, и к сверкающей груде добавилось ещё одно яйцо.

Песок жёг ноги, и обитатели Вейра, выразив почтение королеве, начали расходиться. Рамоте требовалось несколько дней, чтобы закончить кладку, и ждать не было смысла, Рядом с золотым уже лежали семь яиц, что предвещало солидный итог. Пока всадники заключали пари, Рамота отложила девятое пёстрое яйцо.

— Как я и предполагал, королевское Яйцо! — услышала Лесса над ухом голос Ф'лара. — Готов спорить, что будет не меньше десятка бронзовых! Лесса заглянула в сверкающие торжеством глаза всадника. Сейчас её наполнял такой же восторг. Она повернула голову и увидела Мнемента, гордо восседавшего на скальном уступе. Почти машинально Лесса накрыла своей ладонью большую руку Ф'лара.

— Я верю в тебя, верю, — шепнула девушка.

— Только теперь? — насмешливо спросил Ф'лар, но глаза его вспыхнули, и широкая мальчишеская улыбка расплылась на лице.

Глава 3

В течение последующих нескольких месяцев распоряжения Ф'лара вызывали среди обитателей Вейра бесконечные споры и кривотолки. Однако Лессе эти распоряжения казались логичным продолжением их разговора, состоявшегося в тот день, когда Рамота начала кладку. Королева принесла сорок одно яйцо.

Ф'лар ломал старые порядки — и это было не по душе многим, не только консервативному Р'гулу.

Лесса, питавшая стойкое отвращение к избитым истинам, неизменно поддерживала нового Предводителя. По мере того, как его предсказания сбывались одно за другим, она все больше верила Ф'лару. Теперь Лесса знала, что в основе этих предсказаний лежат не смутные предчувствия — её отношение к подобным вещам изменилось после памятного полёта в Руат, — а знание древней истории.

Как только скорлупа яиц затвердела, Ф'лар привёл будущих всадников на площадку рождений. Очень немногие из этих шестидесяти с лишним ребят были воспитаны в Вейре. Большинству из них было по пятнадцать-шестнадцать Оборотов. Подросткам следовало привыкнуть к виду яиц и к мысли, что скоро из-под их скорлупы появятся на свет молодые драконы, жаждущие обрести друга. Раньше, согласно обычаю, мальчики впервые видели яйца в день Запечатления. Взволнованные и слишком перепуганные, они часто получали ранения лишь из-за того, что не могли вовремя уступить дорогу неуклюжим новорождённым.

На Лессу же была возложена особая задача. Ей удалось уговорить Рамоту, чтобы та подпускала Килару к драгоценному Золотому Яйцу. Что касается самой Килары, то её не пришлось долго упрашивать. Отняв своего сына от груди, она часами пропадала в Пещере Запечатления вместе с Лессой. Несмотря на привязанность, которую молодая женщина питала к Т'бору, ей явно доставляло удовольствие общество Ф'лара. Поэтому в отношении Килары Лесса полностью поддерживала планы Предводителя Вейра. Если Запечатление пройдёт успешно, соперница перейдёт вместе с молодой королевой в Форт Вейр.

Поиски будущих всадников, что велись по указанию Ф'лара во всех холдах, нередко вызывали недовольство местных жителей. Незадолго перед обрядом Запечатления, Лайтол, управляющий Руата, прислал ещё одно письмо.

— Кажется, ему доставляет удовольствие сообщать плохие новости, — сказала Лесса, когда Ф'лар вручил ей пергамент с посланием.

— Он мрачный человек, — согласился Ф'нор, с которым Лайтол и отправил это письмо. — Жаль малыша, ему приходится расти под присмотром такого законченного пессимиста!

Лесса хмуро взглянула на коричневого всадника. Ей по-прежнему было неприятно любое упоминание о сыне Геммы, который владел теперь её родовым холдом. Но все же… все же… Она чувствовала себя отчасти виновной в смерти его матери, и кому же тогда, как не ему, Джексому, править в Руате? Кроме того, одновременно владеть холдом и оставаться Госпожой Вейра она не могла.

— Думаю, нам следует поблагодарить Лайтола за предостережение, — сказал Ф'лар. — Я подозревал, что Мерон ещё доставит нам массу неприятностей.

— У него алчный глаз, как у Фэкса, — заметила Лесса.

— С алчным глазом или без, — ответил Ф'лар, — но он опасен. Я не могу позволить ему распространять лживые слухи — что мы, якобы, забираем в Бенден юношей благородного происхождения специально, чтобы ослабить древние роды.

Ф'нор фыркнул.

— Среди них гораздо больше сыновей ремесленников, чем отпрысков благородных семейств!

— Он постоянно болтает о том, что Нити никогда не появятся, — сказала Лесса, раздражённо швырнув пергамент на стол.

— Появятся — в своё время, — спокойно произнёс Ф'лар. — Благодаря холодной погоде мы получили отсрочку. Вот если они не появятся весной, тогда будут причины для беспокойства. А пока… — Он пожал плечами и, на мгновение задумавшись, сказал: — Однако, мы можем кое-что предпринять, чтобы заткнуть рот Мерону…